В электрических записях нет той легкости звучания, которая свойственна акустическим пластинкам, тем не менее музыкального потенциала 1930х еще более чем достаточно, чтобы удивить слушателя необычной правдивостью происходящего в студии. Чего только стоит юродивый Козловского.
