Ремастеринг Back To Music выполнен без цифровой обработки и дополнительных перезаписей файлов. Звук, который вы слышите, максимально близок к аналоговому оригиналу со всеми его плюсами и минусами.
Беззаботная атмосфера Франции конца 1920х, Джанго тренькает на банджо на заднем плане. Детонации, присущие пластинкам Пате присутствуют в полной красе, примечательно натурально звучит ксилофон и музыкальный свист на треках 5 и 6.
Диски выпущены между 1906 (переход Pathe с воска на шеллак) и 1916 (переход на проигрывание от края к середине) годами, точных дат нигде нет. Послушать эти записи все равно, что сходить в музей — «детская» непосредственность и простые человеческие эмоции здесь превалируют над формальными правилами пения. Собинов выделяется своей утонченной агогикой, интонированием и умением петь эмоционально без форсирования голоса, редкий дар. Здесь же запечатлены мощный вокал Торского (ака Касторский), проникновенные романсы Давыдова, Ильмановой и Вяльцевой, трагический талант Гвоздецкой и Лабинского.
В отличие от обычных 78 пластинок, пластинки Пате звучат лучше к концу записи, где линейная скорость выше и АЧХ расширяется до 3кГц. У Пате много записей с детонациями, особенно жалко испорченные записи Собинова.
Несравненная Эдит Пиаф. Совершенно не понятно как в этой миниатюрной женщине помещался такой мощный драматический талант. Первые два трека записаны наиболее удачно, по ним можно понять, почему на нее до сих пор ссылаются, как на эталон французского шансона.
Один из трех квартетов Бетховена, посвященных его русскому покровителю князю Разумовскому. 1806 год, теперь у Бетховена даже мажорные темы пронизаны тревожными размышлениями. Пластинки зашумлены, для телефонов с АРУ даже слишком.
Первенец из серии Бетховенских квартетов — заслуженная классика. Запись и исполнение на высоте. Пластинки умеренно шумят без краков, то-есть, изначально их слушали не железными иголками, а корундами-сапфирами.
Плавно перетекающие одна в другую мысли без конца и начала, атмосфера полной неопределенности — музыка Равеля как тревожный сон или грезы наяву, как навязчивая идея, которая никак не может сформироваться и в итоге оставляет слушателя в недоумении.
Квартет свободен от романтических евростандартов и написан, как простой рассказ: впечатляющая, полная драматизма первая часть и последующие события — радостные и печальные. Настоящая музыка, хорошая запись, шумный английский шеллак.
Неповторимые Прокофьевские гармонии, захватывающие своей странной, неземной красотой. Квартет тонкий, смелый, исполнение безупречно. Пластинки запилены у яблока, где жесткие скрипки и перегрузки на тутти периодически накладываются на шумы и хрипы.
